Мог ли вообразить старый Рувим Рубинштейн – банкир, богач, основатель дома «Роман Рубинштейн и сыновья», что внучка – наследница колоссального семейного состояния – прославит фамилию, став эпатажной танцовщицей, которой рукоплескал искушённый Париж!
Стравинский будет писать для неё балеты, знаменитые Бакст и Бенуа рисовать эскизы костюмов и декораций, а сцену она разделит с Вацлавом Нижинским и Анной Павловой…
Неуловимая Химера бросит респектабельного мужа сразу после свадебного путешествия, впоследствии станет любовницей маленького, щуплого, одноглазого, лысого, имевшего невероятный успех у женщин итальянского поэта-эротомана (разделив эту любовь с художницей-миллионершей Ромейн Брукс на троих), а в довершение ко всему будет позировать обнажённой для скандальной картины русского художника.
Вся жизнь Иды Рубинштейн состояла из противоречий – впрочем, как и она сама. В возрасте пяти лет потеряв мать, а в девятилетнем возрасте – отца, Ида унаследовала три сахарных завода, крупнооптовую торговлю, четыре банка и пивоваренное производство.
Переехав в Петербург на попечение тётки Софьи Адольфовны Горовиц, Ида получила блестящее образование в частной гимназии, беря к тому же уроки истории и русской литературы у доктора славянской филологии, профессора, историка Александра Львовича Погодина. «Она производила впечатление какой-то «нездешней» сомнамбулы, едва пробудившейся к жизни, охваченной какими-то грёзами… Уже тогда она изъездила чуть не всю Европу, отлично говорила на нескольких иностранных языках, знала историю искусства, отлично писала», – вспоминал Погодин.
Владея баснословным состоянием, Ида Рубинштейн могла бы вести праздную жизнь представительницы высших буржуазных кругов, мелькая на страницах светской хроники, но вместо этого шокировала родственников, поступив на сцену. Счастливец Рувим Рубинштейн, он этого уже не увидел!
Однако на остальных родственников решение взбалмошной Иды произвело удручающее впечатление. Как! Наследница миллионов хочет стать актрисой?! Неслыханный скандал! Спасая честь семьи, через дальнего родственника, парижского профессора Левинсона девушку определили в клинику для душевнобольных.
Из стен лечебницы Ида вышла…замуж. Её избранником стал кузен Владимир Исаакович Горовиц, которого, впрочем, она оставила через месяц после замужества, поскольку ничего, кроме дверей психиатрической больницы, этот брак перед ней не открывал.
Будущая звезда дягилевского «Русского балета» окончила драматические курсы при Императорском Малом театре и брала уроки танца – но как танцовщица была бездарна и совершенно безнадёжна: её длинное тело, состоявшее из острых углов, было напрочь лишено пластичности.
Впрочем, данное обстоятельство никак не препятствовало успеху Иды: хореографию для её «Саломеи» по пьесе Оскара Уайльда ставил сам Михаил Фокин, режиссёром выступил Всеволод Мейерхольд, а художественное оформление взял на себя знаменитый русский сценограф и дизайнер Лев (Леон) Бакст. В Танце семи покрывал Ида разворачивала одно за другим тяжёлые и роскошные парчовые одеяния, оставаясь лишь в довольно условном платье, состоявшем из рядов цветных бус.
Нет, она вовсе не была красива. Резкий голос, изломанные линии астенично-бесплотного, андрогинного тела, колючий взгляд, узкие губы… «Длинная, как день без хлеба, неестественно худая», – писали миланские газеты. «Ежедневно приезжала в театр, молча выходила из роскошной кареты в совершенно фантастических и роскошных одеяниях, с лицом буквально наштукатуренным, на котором нарисованы как стрелы иссиня-чёрные брови, такие же ресницы и пунцовые как коралл губы», – вспоминал актёр театра Веры Комиссаржевской Александр Мгебров. Сама Ида считала себя неотразимой, а уверенность в себе, как известно, способна превратить уродство в красоту в глазах окружающих.
Окрылённая ошеломительным успехом «Танца семи покрывал», Ида перебралась в Париж, где купила особняк, который обставила со свойственной ей экстравагантностью: здесь были трансформирующиеся зимние сады с павлинами и чёрной пантерой, свободно разгуливавшими по дорожкам из голубой мозаики; золотой театральный занавес в гостиной, африканские ткани, самурайские мечи и пыточные приспособления из Сенегала.
Русские сезоны в Париже открылись балетом «Шахерезада». И такова была сила воздействия Иды Рубинштейн, что сам гениальный Нижинский, блиставший с ней на одной сцене, назвал угловатую диву бесподобной – хотя, по правде сказать, она не столько танцевала, сколько принимала эффектные позы в эффектных одеяниях.
В Париже столичный денди граф де Монтескью познакомил Иду с Габриеле д’Аннунцио. Об известном писателе, поэте, драматурге, а также эпикурейце, сибарите, донжуане и певце «эстетики безобразного» ходили слухи, что в своём поместье Витториале на озере Гарда он носит туфли из человеческой кожи и пьёт вино из черепа девственницы. Что могло соединить двух законченных эгоцентристов? Склонность к эпатажу? Или отсутствие границ? Д’Аннунцио пишет для Иды, расставшейся с Дягилевым и его балетом, драму «Мученичество Святого Себастьяна».
Премьера состоялась в Париже 22 мая 1911 года, вызвав негодование парижского архиепископа, который был возмущён, что роль католического святого исполняет женщина, к тому же – ортодоксальная еврейка. Дело дошло до отлучения драматурга от церкви, а постановка с треском провалилась, но ни д’Аннунцио, ни его музу это не смутило: Габриеле создал пьесу «Пизанелла, или Душистая смерть», отведя Иде на сей раз роль куртизанки.
Спектакль, поставленный Мейерхольдом, оформленный Бакстом и стоивший 450 тысяч франков поражал своей роскошью, но критика не оставила камня на камне, ядовито отметив, что в спектакле, «как во всем, что делает Рубинштейн, постановочный разврат, разложение театра, в котором всё покупается и продаётся, торжество бездарной, въедчивой, ядовитой кляксы дилетантского кривлянья».
Тем временем любовный союз с Габриеле д’Аннунцио превратился в трио: Ида Рубинштейн закрутила роман с французской художницей американского происхождения Ромейн Брукс. У них немало общего: обе миллионерши, обе ведут богемную жизнь, обе пополнили список амурных побед неисправимого д’Аннунцио – только Ромейн угодила в его сети годом ранее, а теперь делила с ним любовь Иды и писала портреты своей эксцентричной возлюбленной. Эта бисексуальная связь наделала много шума, но Иде было не впервой разбивать вдребезги общественные устои.
Валентин Серов познакомился с Идой в парижском театре Шатле и был потрясён неожиданной грацией, сквозившей в её геометрической угловатости. «Увидеть Иду Рубинштейн – это этап в жизни, ибо по этой женщине даётся нам особая возможность судить, что такое вообще лицо человека», – говорил потрясённый мастер. В 1910 году Серов предложил танцовщице позировать обнажённой, не особенно надеясь на согласие – но Ида ни минуты не колебалась.
В большом зале домовой церкви бывшего монастыря Ля Шапель, заменявшем художнику мастерскую, был сооружён помост, на него накинуто жёлтое покрывало. Ида, опираясь о помост тонкой рукой с пальцами, украшенными перстнями, смотрела на зрителя вполоборота. Брови вразлёт, «рот раненой львицы», по словам Серова; мертвенно-бледное тело, будто состоящее из углов, прямых линий и напрочь лишённое округлостей, напоминало египетские фрески.
Вскоре после создания портрет был приобретён для собрания Русского музея, а в 1911 году экспонировался на московской выставке «Мира искусства» и международной выставке в Риме. Работа произвела фурор, но отзывы вовсе не были восторженными. «Девочка с персиками», «Портрет княгини Зинаиды Ивановны Юсуповой», и вдруг – такое! «Грязный скелет», «гальванизированный труп», «зелёная лягушка» – только часть эпитетов, которыми наградили портрет Иды Рубинштейн. Возмущение публики вызывала не столько нагота модели, сколько «надругательство над красотой», ведь все её законы были демонстративно попраны. «Вот какие бывают скандалы, – делился Серов в личной переписке за три недели до своей скоропостижной смерти. – И я рад, ибо в душе – скандалист, – да и на деле, впрочем».
Он умер 5 декабря 1911 года от приступа стенокардии, и ругательные отзывы на скандальное полотно мгновенно превратились в хвалебные: «Портрет Иды Рубинштейн» назвали «последним шедевром» Серова.
Ида Рубинштейн последний раз вышла на сцену в 1938 году. Спасаясь от неумолимо надвигавшейся войны и немецкой оккупации, она бежала из Парижа и обосновалась в Лондоне, где открыла госпиталь для французских и английских солдат.
В 1945 году, вернувшись во Францию, поселилась в полном уединении в приморском городке Ванс. Общество ей составляла секретарша госпожа Ренье, а стены особняка наполняли лишь тени воспоминаний.
Ида Львовна Рубинштейн скончалась от сердечного приступа 20 сентября 1960 года. Согласно её последней воле ни дата смерти, ни место похорон не были обнародованы.
На скромном надгробии легенды века нет привычного интервала, замыкающего круг земной жизни, только инициалы: I. R.
