С темной башни колокол уныло
Возвещает, что закат угас.
Вот и снова город ночь сокрыла
В мягкий сумрак от усталых глаз.
И нисходит кроткий час покоя
На дела людские. В вышине
Грустно светят звезды. Все земное
Смерть, как страж, обходит в тишине.
Улицей бредет она пустынной,
Смотрит в окна, где чернеет тьма...
Всюду глухо. С важностью старинной
В переулках высится дома.
Там в садах платаны зацветают,
Нежно веет раннею весной,
А на окнах девушки мечтают,
Упиваясь свежестью ночной,
И в молчанье только им не страшен
Близкой смерти медленный дозор,
Сонный город, думы черных башен
И часов задумчивый укор.
Бунин И.А.
Зелень древней меди первым звездам крыши лили,
Стены каменные вниз уперлись основательно,
Протыкали небо вечером подсвеченные шпили,
И парил над миром вечный образ Богоматери.
Черный камень на стена́х, где надпись «Soli Deo»,
Выщербленный и хранящий молчаливо тайны города,
Был таков, что только воздух загустел и потемнело,
Стал манить меня суровым зовом холода.
Срезы лет вставали мглой, а над сырой брусчаткой
С грохотом трамвая жизнь затихла перепуганно,
На сетчатке глаз остановилась память отпечатком,
И атланты, бросив здания, слились с подругами.
Андрей Мединский
Память! Вновь меня призови,
как солдата срочной повесткой,
в город, где поют соловьи
и звучат мелодии детства.
Где садился в озеро диск,
а всходил уже над горами.
Ты меня прости, обелиск,
что пришёл к тебе не с цветами.
Не с цветами – с новой бедой.
Скажешь: был всегда фантазёром!
Я пришёл за мёртвой водой,
а живая плещет в озёрах.
Дождик озорной на хребте
причесал задиристый локон,
город подмигнул высоте
изо всех своих евроокон,
мне сказал: зови – не зови,
не решу, пожалуй, задачу:
почему поют соловьи
на густых аллеях иначе.
Кажется, всё та же заря,
но в других гуляет берёзках.
Вроде тот проспект Октября,
только не в цветах, а в киосках.
В звёздном небе та же слюда,
озера такое же блюдце!
Часто возвращался сюда…
Но не смог в свой город вернуться.
Александр Кожейкин
Я люблю большие дома
И узкие улицы города,-
В дни, когда не настала зима,
А осень повеяла холодом.
Пространства люблю площадей,
Стенами кругом огражденные,-
В час, когда еще нет фонарей,
А затеплились звезды смущенные.
Город и камни люблю,
Грохот его и шумы певучие,-
В миг, когда песню глубоко таю,
Но в восторге слышу созвучия.
Брюсов В.Я.
Воробьиную стайку привычно шугнула:
Стала тесной бетонная ширь площадей.
Словно рыба, попавшая в сеть твоих улиц,
Я бреду, задевая плечами людей.
На рекламных щитах напомажены лица:
Приглашают насильно в гламурную жизнь.
Вдоль, плывет, извиваясь, авто вереница,
Дав гудки, распугав пешеходов-разинь.
Свет неоновых ламп, фонарей затмевает
Голым задом сверкающий блеск нищеты.
Прокачусь до «конечной» в набитом трамвае.
Город мой, хорошо, что с тобой мы «на ты»!