Что мы знаем с тобой о зиме? Что мы всё-таки знаем?..
Пережить её легче, согревшись жасминовым чаем,
Говорить проще с ней на её же воздушном наречьи,
Сочиняя стихи, укрывая озябшие плечи...

Приглушив лунный свет на балконе, в прихожей и в спальне,
Отпуская “мурашки” гулять под одеждами втайне,
Потерявшись нечаянно в снах, перепутанных числах,
Тишине, у которой украдены всякие смыслы...

Что ещё знаем мы? Ну, что самые длинные ночи
В снежных, мягких пижамах летают по городу, впрочем,
Это слухи всего лишь и басни смешные, не больше –
Ночи спят в одеялах (так сны снятся ярче и дольше)…

Жжённый сахар, хурма, штрудель, цедра, малина, корица,
Ароматный бисквит, джем из спелой клубники… страницы
Книг уютных… и плед, словно облако, легкий и тёплый…
Кружева, арабески и гжель на обветренных стёклах…

И холодное солнце совсем, что ни капли не греет…
Ой, о чем я? – веснушки и те рисовать не умеет!.. )
Мармелад с тонким вкусом душистого, сочного лета
И лавандово-вьюжные платья морозных рассветов…

Сто сердечных причин сделать вечер послушным и кротким,
Сушать блюз, слышать нежность, альбомы листать, печь шарлотку,
Пить какао, тихонько мурча, сластью всё подытожить…
Время влажного шепота и в волосах, и на коже…

Белым снам и метелям, похоже, конца нет и края,
Снег идёт и идёт, невесомо кружится, не тает…
Это меньше, чем где-то три тысячных (дробью запишем)
Из того, что известно о зимних историях… Тише!..

Наверху, видно, пишут по белому белым конспекты,
Пудрят сладким туманом аллеи, бульвары, проспекты…
В тёплых мягких пижамах летают по городу ночи…
О зиме – это всё, остальное пока в междустрочьях…

 

Близость. Это не о рядом. Это о внутри. Это между строк видит, между букв слышит, между кожи чувствует. Близость - это не связь. Это неразрывность. Близость - это не причина, по которой люди не расходятся. Это то, по чему они друг друга находят. Половинность, одномыслие, уют уединения вдвоём, беспреградность восприятия, сочувствие боли и радости, покоя и возбуждения. Близость не приходит с годами. Близость приводит нас к нужному человеку.

Пусть ветер, пусть снег холодными пушистыми белыми хлопьями как-будто в забытой сказке летит удивительно вверх, мы просто стоим на улице, снежинки в воздухе хлопаем - всех белых бессмертных бабочек, рожденных в этот четверг.
Пусть ноют руки уставшие, пусть машут всему ушедшему, как-будто в таком прощании есть шанс все вернуть назад, мы просто стоим на улице — счастливые и сумасшедшие, и небо над нами падает, и птицы в него кричат.
Пусть люди живыми волнами привычного моря мирного вокруг неизменной близостью сливаются в долгий шум, мы просто стоим на улице — огромные и незримые цветы из гербария детского среди хмурых лиц и шуб.
Пусть время, работа, счетчики, пусть хаос, на стенах надписи, пусть все окружает, крутится, становится злым, хмельным, мы просто стоим на улице и ласково улыбаемся, любуясь друг в друге чем-то невидимым остальным.
Аль Квотион